Неадекват самой высшей формы. ©
Для себя, пока не потерял.
А в это время двадцатилетний (?) Людвиг фок Риммерхайм неожиданно для самого себя, и ещё более неожиданно для Олафа Кальдмеера, поцеловал означенного Олафа. Кругом море, скалы, а они сидят в гроте и любуются. Сквозь облака проглядывает солнце. И тут Людвиг садится сзади, притягивает Олафа к себе за плечи, поворачивает к себе лицом, придерживая за подбородок и целует. И Олаф отвечает. А потом Людвиг смотрит чуть испуганно, опасаясь, что сейчас Олаф объявит, мол, не друзья мы больше. И Олаф насмешливо-укоризненно спрашивает:
читать дальше
А в это время двадцатилетний (?) Людвиг фок Риммерхайм неожиданно для самого себя, и ещё более неожиданно для Олафа Кальдмеера, поцеловал означенного Олафа. Кругом море, скалы, а они сидят в гроте и любуются. Сквозь облака проглядывает солнце. И тут Людвиг садится сзади, притягивает Олафа к себе за плечи, поворачивает к себе лицом, придерживая за подбородок и целует. И Олаф отвечает. А потом Людвиг смотрит чуть испуганно, опасаясь, что сейчас Олаф объявит, мол, не друзья мы больше. И Олаф насмешливо-укоризненно спрашивает:
читать дальше
Какие мудрые и правильные слова.
И слова хорошие. Для реальной жизни.
Пусть это всё выдумано лично мной, но их отношения я вижу именно такими.
Людвиг для Олафа - мир, а для Людвига мир - это Олаф. Как-то так.