Я отвернулся к стене. Не хотелось ни на что смотреть. Вот я и не смотрел.
Больно. Но даже сквозь боль понимаешь, что перевязан основательно, да и вообще, похоже, подлечен не только травами... Неужели он лечил меня - сам?!
Зачем?! Не понимаю.
Зачем ему понадобилось оставлять меня в живых? Ради былой дружбы? - не верится! Тогда - почему я здесь? Почему не в подвале?
Я отвлекся от созерцания стены и еще раз огляделся. Это был небольшой покой с довольно высоким потолком. Окно ничем не забрано, морозный ветер заносил редкие снежинки... я люблю холод, он знает это.
Что, он учитывает такие мелочи?! Ради чего?!
Я лежал на теплых и мягких шкурах, сверху на мне было такое же одеяло. Уютно... дома я себе такой роскоши не позволял.
Мне было плохо. Не от ран даже, а от сознания того, что тот, кого я звал другом, не решаясь повторить за ним слово "брат", тот, кто для меня навсегда остался в прошлом, тот... он именно так и всё и сделал бы, доведись ему выхаживать меня.
Но его - нету! Нету, нету, НЕ-Е-ЕТУ!!!
Хватит вспоминать о прошлом. Всё это сделал Враг! Враг, который неизвестно чего хочет от меня! Враг, словам которого о том, что я "не пленник", верить нельзя.
Кстати.
А вот и выясним, насколько я "не пленник".
Так, надо встать. До двери недалеко, по дороге не упаду.
Вот она. Сейчас... только голова перестанет кружиться. Теперь - распахнуть.
Странно. Действительно - не заперта.
Орки. Двое. Эк вытаращились... Что, не ожидали, что я способен встать?
"Передайте Мелькору, что я хочу его видеть".
Странно. Потопал по лестнице, даже слова не сказал.
Я врал. Я совершенно не хотел видеть Мелькора. Но мне надо было проверить, что будет, если я позову его.
Неужели - придет?!
Оставшийся орк теперь смотрел на меня совершенно равнодушно, и я решил проверить границы своей свободы. Я вышел из дверей, слегка прошелся по коридору, подошел к лестнице. Ужасно хотелось спуститься или подняться... но я понимал: нет сил. Что будет, если я упаду? Орк бросится меня поднимать?! Спа-асибо, ничего не скажешь. Или я так и останусь лежать, пока сам не доползу к двери или пока добрый Мелькор ни явится?!
Посмотрев на лестницу, как голодный на кусок хлеба, я медленно вернулся к себе. Меня не шатало, я не держался за стену - при орке-то! Нет, я не покажу ему моей слабости!
Уф... теперь никто меня не видит. Что ж, понятно, отчего дверь не заперта, - далеко мне не уйти.
Раны держат меня надежнее засова.
Я подошел к окну, рухнул грудью на подоконник. Окно было на север... ветер играл со снегом в звездном свете... почти как дома...
Мы тогда бродили по этим снегам, и говорили обо всем от Сотворения Мира, и у нас было то, чем я дорожил превыше всего - у нас была дружба. Дружба и взаимопонимание. Наши мысли сходились безо всякого осанвэ.
Хватит! Забудь! Он убил отца! Кем бы он ни был - теперь он Враг!
Враг, враг, враг, враг, враг, ВРА-А-А-АГ!!!
2
Я всё-таки спас его. Не хотел, не собирался, но - спас. Того, кто без малого пять десятков аманских лет был моим единственным другом. Того, кого я сам когда-то назвал - братом. Того, кто предал меня.
Тогда я был уверен в нем, как в самом себе. Мы понимали друг друга без слов, и очень быстро наловчились водить за нос тех, кто пытался следить за нами. Для нас это стало почти игрой, и мы смеялись над неуклюжестью соглядатаев Манвэ. Или - это я смеялся? А он - он, оказывается, так и не смог сделать выбор. Но мне тогда это даже в голову не приходило, слишком уж мы были похожи. Я безумно устал от одиночества, я изводился от бездействия, я был окружен врагами. И вдруг появился тот, кто не испытывал ко мне ненависти. Не боялся. Доверял. Друг. Брат. Не последователь, не ученик, не слуга. Равный. Это было ново. Это было слишком необходимо мне. И я - я! - словно ослеп.
Дорого же обошлась мне эта доверчивость! Всё висело на волоске, времени было в обрез, я знал, что меня вот-вот схватят. И я пришел к нему, ни на мгновение не усомнившись, что он готов отправиться со мной куда угодно, что я твердо могу рассчитывать на его помощь. Даже если оставить в стороне дружбу - разве я не кинулся спасать ему жизнь тогда, в Арамане? Рискуя не только собой - судьбой соратников. Теперь мне стыдно вспомнить об этом.
"Я не могу воевать против Валар, - сказал он мне.- Манвэ, Ауле и Оромэ учили меня, и я не враг им. А если я открыто выступлю на твоей стороне, новой войны Стихий точно не миновать".
Я подумал сперва, что слова Феанора были предназначены для чужих ушей - нас часто пытались подслушивать. Я не мог поверить, что это - всерьез. Но он повторил то же самое мысленно. Тогда я попросил дать мне хотя бы Камни - я не мог допустить, чтобы они попали в руки моих врагов. И они были мне необходимы в Эндорэ, Пламенный знал это. Но он отказался... и тогда я не стал больше говорить с ним. Я просто ушел. Один.
Он предал меня - у меня не было больше причин щадить его. Нет, не так. Я хотел причинить ему боль. Ударить как можно сильнее. Хотел, чтобы он почувствовал то же, что и я. Я мог оставить Финвэ в живых - что сделал бы мне этот дурачок? Но как раз в тот момент я - вспомнил. И не сдержал руку.
Это означало окончательный разрыв. Это - не Камни даже. Черта, из-за которой уже не вернуться. Пропасть.
Он предал меня.
Я в ответ убил его отца.
Всё.
Ничего не изменишь.
И простить невозможно.
Но всё же я спас его.
В последний момент.
Проклиная себя за слабость.
Проклиная его за безрассудство.
Спас.
Лечил.
И что теперь?
Я не могу ненавидеть его.
И не могу простить.
Враг, брат, предатель, друг мой, что же мне делать с тобою?!
3
- Властелин, этот раненый эльф сказал, что хочет видеть тебя.
- Хорошо, Гырт. Ступай.
Мелькор помедлил, прежде, чем отправиться в северную башню. Он не хотел видеть спасенного. Он не знал, о чем говорить с ним. И еще он боялся. Боялся увидеть ненависть в глазах того, кого когда-то сам назвал - братом. Боялся не совладать с собой, если снова нахлынут воспоминания о предательстве.
Но дело сделано. Раз уж он оставил Феанора в живых, придется что-то решать с ним.
Орки-охранники вытянулись в струнку при виде Властелина. Мелькор вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Феанор стоял у окна, и холодный ветер трепал его черные волосы. Нет, не стоял - почти висел, навалившись грудью на подоконник.
Нолдору было очень больно - Темный Вала подивился, что продолжает чувствовать состояние того, кто теперь стал его врагом. Как будто ничего не изменилось. Как будто не разделила их кровь.
Мелькор остановился, подчеркнуто равнодушно глядя на Пламенного. Он пытался сейчас заслониться внешней холодностью, словно щитом. Проявить чувства значило - подставиться под удар. Убийственный. Беспощадный. Что удар последует, Мелькор не сомневался. Он знал Феанора. Он знал самого себя.
- Ты хотел видеть меня. Я здесь, - очень спокойно сказал Темный Вала.
Пламенный медленно повернулся, держась руками за косяк окна. Его тело отказывалось слушаться, боль сводила все мышцы, но эта боль позволяла отрешиться от сильнейшей - от той, что была в душе.
Феанор невольно усмехнулся: огнем и мечом он прошел сквозь Аман, Белегаэр и Белерианд, чтобы встать лицом к лицу с убийцей отца. Лицом к лицу и мечом к мечу.
Мечом к мечу - не получилось. А лицом к лицу - вот.
- Зачем? - хрипло спросил нолдо.
"Сейчас он свалится", - подумал Мелькор.
Шагнул к эльфу, бесцеремонно, но стараясь не слишком тревожить раны, обхватил того за плечи. Сцепил зубы от боли, моментально пронизавшей руки от кончиков пальцев до локтей, но хватку не ослабил - сопротивляться ему было бесполезно. Подвел Феанора к ложу, заставил лечь.
Отошел. Встал у окна, заложив руки за спину и в упор разглядывая нолдора. Молча.
- Тебе еще рано вставать, - сказал, наконец, сухо.
На вопрос отвечать не стал.
- Зачем я тебе понадобился? - напряженно повторил Феанор. - Я имею право это знать?
Мелькор осторожно пошевелил за спиной пальцами - боль постепенно отпускала, становясь терпимой.
- Ну, скажем, меня больше устраивает твое присутствие в Ангбанде, чем в Мандосе.
Феанор прикрыл глаза. Слова Мелькора он понял более, чем превратно. Нолдору вспомнился Лориэн: тот единственный случай, когда Ирмо по воле Манвэ проверял сознание Пламенного. Тогда у Феанора еще не было секретов от Владыки Мира... они появились позже. Но сейчас нолдо на миг представил себе, какой допрос мог бы ожидать его после смерти. Он рассказал бы Нуруфантуру всё - всё о Силе Мелькора, о том, как он сам помогал Темному Вале ее восстанавливать, он пересказал бы все разговоры, всё то, что десятилетиями ловко скрывал от Манвэ, - всё это вытянул бы из него Намо. Добром или принуждением... второе вернее.
- Ты предусмотрителен, ничего не скажешь,- скривился Феанор.- Теперь все твои тайны заперты со мною здесь. Н-да, теперь я твердо убежден, что моей жизни не угрожает ничего,- он рассмеялся, не разжимая губ.
Мелькор небрежно повел бровью.
- Какое это теперь имеет значение? Мы больше не в Амане. Я больше не пленник.
Внезапно взгляд Темного Валы смягчился.
- Впрочем, за свою жизнь ты действительно можешь не опасаться. Я не убиваю друзей. Даже бывших.
"Друзей"?! Это слово резануло по сознанию. Оно было оттуда, из прошлого. Его не могло быть сейчас! Но Мелькор произнес его. Неужели...
Неужели он действительно спас нолдору жизнь потому, что они были друзьями?! Спас сейчас, когда Феанор не пощадил бы его, сойдись они в поединке.
Неужели?! Как хочется в это верить...
"Он убил отца! - напомнил сам себе Пламенный. - Он - Враг!!". Вслух он сказал:
- Ты пощадил того, чьего отца убил? Пощадил просто так, от доброты? Ты полагаешь, я поверю в это?
- Не от доброты, - терпеливо пояснил Мелькор.- В память о прошлом, если угодно. Ты, разумеется, волен не верить мне. Ну, так предложи свое объяснение. Если хочешь.
Память о прошлом... Так он тоже - помнит? Тоже - тоскует?
Мысли Феанора мешались. Тело сводило судорогой боли, реальность и минувшее сливались в единый пульсирующий ком, война с Мелькором и те ссоры с отцом, безмолвные, становились двумя лезвиями одного ножа... Ножа в сердце.
Если бы отец и Мелькор не были врагами еще с Куйвиэнен...поздно...
И теперь, когда отца нет, когда своей смертью Финвэ достиг того, чего тщетно пытался добиться при жизни, теперь, когда Феанор должен ненавидеть друга, того, кто вот уже второй раз спасает ему жизнь... зачем?!
- Зачем ты не дал мне умереть? - тихо спросил Феанор, и в его голосе был лишь упрек.
- Зачем...- Мелькор отвел взгляд, полуобернувшись к окну, и некоторое время молчал.
- Разве смерть излечила бы твою душу? - тихо спросил Темный Вала.- Я слишком хорошо помню, что такое Мандос, Феанор. И слишком хорошо понимаю, каково было бы тебе оказаться там. Сохранить разум, память, волю, огонь в душе - и утратить способность действовать. Навсегда утратить, потому что Валар едва ли допустили бы твое возвращение в мир - теперь.
Он покачал головой.
- Что бы ни произошло между нами в прошлом, такой судьбы я для тебя не хочу.
Феанор откинулся на высокое изголовье, закрыл глаза. На его бледном лбу выступил пот.
- Я должен был стать твоим врагом, чтобы ты перестал считать меня предателем? - с горечью спросил он.
Мелькор внимательно посмотрел на нолдора.
- Не думаю, что нам следует продолжать этот разговор сейчас. Может быть, после. Когда окрепнешь. Я пришлю целителя.
И вышел. Феанор остался один.
-
-
07.04.2009 в 20:30Меня поглючило или внатуре слэшем попахивает?..
-
-
08.04.2009 в 13:00-
-
08.04.2009 в 17:16-
-
08.04.2009 в 17:20-
-
08.04.2009 в 17:27-
-
08.04.2009 в 19:17